Сажусь за кусочки пластмассы, они выражают мысли

— Человек, который нервничает из-за личных отношений с учителем не может учиться плохо.

— Э, ну да...

нееее. я опять собиралась написать много, но все вылетело из башки.

Жизнь, блять, веселая.

GPA 9.57

Последние три года, постучитесь ко мне в окно поздно ночью и заберите меня на пару с воющим ветром.

---

Ну да, я

Кресло философа

Сесть в свое кресло

---

Опяять?

Я давно не чувствовала себя настолько отчаянно, пронзительно счастливой.

Есть просто друг, и есть друг, который никогда не предаст.

Эта песня ремайндс ми оф Оля все время, когда я ее слышу. И я не могу объяснить свои эмоции, они просто неправильные. Но я счастлива. И на этот раз эмоция без примесей, чистейшая.

---

Перепост Мерунаса

14.09.2010 в 01:19

Пишет  Pooh_Sparda:

Лииииз, спасиб, что показала его *___* он просто дууушка :3

+++

---

Just БОРЩ!

Это было нечто! БОООООРЩ! Просто праздновали день независимости Украины.

Хотела написать много, но что-то пропало желание.

---

Большой пост, много картинок

Итак, сегодня 24 августа. Завтра в 11 часов я сажусь в автобус, который увезет меня в новую жизнь, а именно в Клайпеду — учиться.

Таким образом, подвожу этой темой итог лета:

06/06/2010

И все равно я буду заходить туда, чтобы послушать фоновую! Она там красивая.

День теплый,летний, солнечный. Ветер слабый, прохладный. Фотоаппарат Polaroid,непрофессиональный. Настроение хорошее. Конец неумолимо приближается.
Все больше сижу на девиантарт.коме, фейсбуке, твиттере. Читаю книги на английском и разговариваю сама с собой на нем же. А лето уже началось, остался всего один экзамен. И потом я свободна, только сделать визу D и подтвердить аттестат, но это мелочи.Потом я буду с фотоаппаратом и Оленькой, и Яной, и, может быть, с Владой, иобязательно с Машей проживать это последнее лето. И у меня точно будут красивыефотографии, выложенные на девиантарте. Может быть я даже начну 365-проект. И я обязательно займусь конкретным самообразование, нельзя ведь быть настолько влюбленной в жизнь в свои 16.

02/07/2010

А я что говорила? Планы это иллюзии.

Прошел уже один месяц лета, а все совершенно не так, как я планировала. Есть фотоаппарат, но нет Оли. Зато есть Маша и Яна, а еще Ишира, что совсем неожиданно, и Катя. И нету пока 365-проекта, зато есть пара интересных фотографий на девиантарте. А мысли все на таком же английском, как и сериал "Друзья". А еще я ни о чем не жалею, жалость не делает лучше. Я снова в той жизни, где важны не только мне, но — я. Где нет денег, но есть те, кому их не жаль. Где нет людей, скрывающих свои чувства, но есть те — которые дают их мне, настолько чистые, что нельзя не улучшиться хоть на немного.

И да, я сделаю себе большой коллаж по Поттериане. Обязательно. Еще один месяц стартовал.

09/08/2010

Ну вот и последний месяц уже на треть прошел. Надо бы написать, что произошло.

А все... прекрасно? Без сомнений. Я счастлива, а жизнь прекрасна. Погода хорошая. Компьютер еще чуть-чуть и полетит. Посмотрела шикарнейшие первые два сезона Skins'ов и прочитала Burglars' trip. Коллажа по ГП нет. Ну его к черту, лучше сделаю себе обычную фотографию.
А вообще все мысли о Skins, Поттере и будущем. Немного о одноклассниках. Звонила на днях Яне. Знаете, такой радости в ее голосе я почти никогда не слышала. Помогла Маше в выборе одежды к школе, так она тоже была рада. Так непривычно быть залогом и причиной чьей-то радости.

Далее фоторепортажем:

23-24/08/2010

Сажусь я в автобус в понедельник, т.е. 23 августа. Ехала с книгами в школу и на встречу с Машей. Вся никакая — сплю еще, да и пакет тяжелый получился. Достаю из кошелька 10 рублей, протягиваю, поднимая глаза, и выпадаю. На меня смотрит прописанный мною ориджинал. Живой! Это ж бывают совпадения. А сегодня, т.е. 24 августа, я его поймала на месте работы и сделала пару фотографий. На память о живом волшебстве. Чудеса случаются. [:

My personal miracle by ~Elizabeth-Fer on deviantART

20/08/2010

Встреча с Таней из Перу, Машей из лицея и Таней Японцевой. А также в рамках этой встречи долгожданное знакомство со Светкой. Было хорошо, легко и приятного общения хоть отбавляй. Меня зафотографировали и подарили суперенную футболку из Перу.

18/08/2010

Списались с Алиной из бассейна и пошли гулять. Обнаружили крышу в ББЦ. Фотографии оттуда замечательные, но выставлять не буду. А потом были посиделки в кафешке и вкусненный айс-латте. Ну и безуспешные попытки поймать у меня на лице нормальное выражение.

Думаю, на этой ноте можно остановиться. Лето хоррошее вышло.

---

Надо

Надо что-то написать. Может о том, что меня переполняет счастье? Или о том, как я по-детски честно испугалась, получив расписание занятий на 25-30 августа? Или о том, как я потом долго и звонко смеялась? А может о том, что у меня есть друг далеко-далеко, который не изменил своего статуса со времен садика?

Кажется, все что хотелось, я уже написала. Слушаю Владкин плей-лист, улыбаюсь. Это так легко теперь. Скоро вернется Ишира. Хотелось бы встретиться. И с Яной. Только подумала и уже набираю номер... Неожиданно. Но вот слышу уже Янкин голос. Бай-бай!!

---

Удивили

Мои одноклассники продолжают меня удивлять все больше и больше. Причем после выпуска.

Отношения с ребятами из своего класса из лицея сложились достаточно хорошие, но прохладные. Что значит: мы хорошо общались в школе, иногда гуляли по магазинам, с парнями зачастую шли до остановки, с Першиным — до дома. Надюшка нередко делилась со мной сомнениями по поводу парней, рассказывала про свои симпатии, Машулька Коваль говорила про то, что происходит у нее в жизни, пару раз приходилось приводить девочку в нормальное состояние. С Машей Гусевой мы несколько раз ездили вместе домой, благо живем друг от друга в остановке, — неплохо поболтали, пару раз сидели вместо Лапушнян на красном диванчике и разговаривали. С Яной и Алинкой все было достаточно сложно, но и монументально тоже — сдружились. А с начала 11 класса и с Першиным, чему способствовали острые языки и уроки английского. Когда же Влад не приходил на английский, я общалась с Гришей. Он много мне рассказывал, что-то объяснял, говорил о планах и мечтах, о поступлении. Не могу забыть, как Гришка нашел меня перед очередным ЕГЭ, чтобы сообщить какие-то новости о своем поступлении. Это было очень мило. Он бегал, искал именно меня, чтобы поделиться. Как выяснилось позже, его друзья по школе были осведомлены меньше чем я.

Но прозвенел последний звонок, через месяц улетели в небо, немного запутавшись в ветвях дерева, шарики. Казалось, расстались, разбежались в разные стороны навсегда. Но нет. Вчера я получила мейл от Першина, сегодня Гришка ответил на мое сообщение. Пару дней назад Екатерина Епифанова была очень обрадована моему поздравлению "С Днем Рождения Катя Епифанова, ДжК Роулинг, Гарри Поттер!". Столько скобочек я в жизни, наверное, не видела. Надя как-то сказала, что будет скучать сильно.

И для меня это так странно. Но мама говорит, что на Вечере Выпускников я буду нарасхват. *)

---

Ппц! Совсем ППЦ!

30.07.2010 в 19:42

Пишет  Pooh_Sparda:

ну вот прям ВОТ!!!!
иии давайте без всяких там язвительных комментов, не портите мне праздник **

26.07.2010 в 01:46

Пишет  DAHTE:

И это ОН... твою ж маму... ну я даже не знаю чего сказать)

25.07.2010 в 22:16

Пишет  Иллия:

Вау...вот это модель...

25.07.2010 в 18:36

Пишет  July822:

Добавлю Андрея
Он нынче в фаворе)) А потому в сети всплывают его новые и новые фотки))

+++

Вот оно! Это он должен был Люци играть! Так я себе его и представляла *))

Хотя теперь уже не до представлений, есть уже образ Люци.

---

Save Tonight

Сегодня моя летняя свобода окончилась. И даже немного жаль: я ловила такой кайф в пустом (временами), холодном доме, что словами не передать. Ну серьезно, что может быть лучше шума дождя за окном, чашки какао и книги? И чтобы обязательно все окна были открыты, по дому гулял ветер, и свет везде был выключен. Не это ли мечта? Моя теперь так точно.

Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Вот и завершился мой недельный рай под Американ Айдол. Сегодня в половину восьмого утра на вокзале планировал материализоваться поезд с моими домашними, вернувшимися из культурно-развлекательной поездки по Гомелю и окрестностям. Но планы, как все знают, никогда не становятся явью, а потому поезд опоздал со своим появлением чуть меньше чем на два часа. Таким образом, лишних два часа с утра пораньше я наслаждалась Burglars' trip и потрясающим юмором Valley.

А потом приехали мама и брат. А вместе с ними и много-много такой полезно-интересной штуки как информация. О-ля-ля! Я, оказывается, безумно сильно люблю Артемку. И рада этому безмерно. Мамочка стала свидетелем его манеры разговора, как вывод: "Ух ты ж ешкин, да эти детки одного поля ягодки!" Было очень приятно, что этот обалдуй все время, пока взрослые говорили обо мне, парил уши. Как выяснилось, он еще и присутствовал во время моего почти-диалога с мамой, Ирой и Андреем по скайпу. Правда молчал. Милый! Я обязательно съезжу не поеду к нему осенью, а то все планы имеют обыкновение не сбываться.

Ну было еще много всего интересного, но мысли о Тёмке затмили все остальное.

Песня дня: Eagle Eye Cherry - Save Tonight

---

На данный момент самая

Я сейчас счастливейший человек на земле!

Вэй трай ту чейндж ми, бат вэй риэлайзд вэй кэнт!

Всеобъемлющее, до боли в груди — счастье.

Я люблю тебя, мир!

---

Непривычно

Двое суток с копейками музыки, красивых голосов и Ламберта/Каулитца.

При этом еще приготовленное нечто-вкусный-ужин и нечто-подгоревшие-маффины, ну и шикарный мохито. Думаю, понятно, что последнее готовила Влада. *)

Непривычно было ловить себя на восхищении человеком, который рядом. Готова была смотреть и смотреть. Она прекрасная. Вот что значит Воздух, вот о чем было сказано Кэти ту Лорин. Необычно. Хорошая Влада Иншульдигензибиттедафиххерайн *)

---

Разыскивается!

Что-то я слишком много наобщалась с... В общем, переобщалась, или перечитала книги.

Лизочка, ты не безэмоциональное создание, которое пытается сделать больно некой части окружающих. Запомни это.

Да-да, мне тоже кажется, что я докатилась. Не, просто это больше уже не нужно. Золотце, тебе больше не нужны чужие эмоции, чтобы чувствовать себя живой. Не нуж-ны, я просто еще не отвыкла от этой привычки. Я уважаю их [эмоции] и люблю. Так же сильно как и людей. Жаль только, что это понимается лишь с Владой и Иширкой. И еще я скоро выжгу себя дотла такими темпами. Золотце, пожалуйста, прекращай себя разрушать. Ты не для этого живешь, а чтобы свет нести и тепло. Все уже позади, ты справилась. Больше не надо закрываться, прошу тебя. Срываю голос и заламываю руки. Лизочка, я же знаю, ты справишься. Ты уже с главным справилась.

Твой Джекил

---

Моя воздушная девочка *)

Вы бы знали, как я благодарна Фрияне за ее трилогию, которая вытянула меня на качественно новый уровень понимания всего, что меня окружает.

Это ведь так легко: просто лежать и смотреть видео, читать что-то, смеяться. Так легко и уютно, будто по-другому и не может быть. А ведь и действительно не может: она ведь воздушная девочка, а я огненная. И всегда так было, чего я не замечала целых два года, выжигая саму себя изнутри. И сейчас она меня спасает, оживляет шаг за шагом, моя воздушная девочка. И не надо переживать, что что-то пойдет не так, не понравится, все будет отлично и это заложено чем-то свыше. Огню нужен Воздух, просто необходим. И большое спасибо за сегодняшний день, плавно перешедший в вечер. Именно такие вечера и принято называть приятными.

И с Янкой мы цапаемся по мелочам из-за того же — недаром стихия противостояния.

*Всем спасибо за чтение моих мыслей, все свободны*

---

Автобус №146 (Ориджинал )

Шапку писать долго, страшно и непонятно. Рассказ не мой, автор — Fred_Weasley(Shinmaya). Мне ничего не надо.

Рейтинг NC-17, но легкий и достаточно приятный. Жанр... хммм... скорее всего романтика, можно отнести к слешу.

В общем, мне понравилось. Советую.

Марина собиралась на свидание. Я понял это по цвету ее губ: если жена красила их очень ярко, это означало, что она действительно идет в кафе с подругами. Если же выбирался светло-коричневый или розоватый тон, я сразу понимал: Марина красится для мужчины. За десять лет, прожитых вместе, я научился различать, когда у жены появлялся очередной любовник. Она не подозревала об этом, но я, знавший Марину еще с институтской скамьи, видел, как она менялась, если хотела понравиться мужчине. Не берусь сказать наверняка, но, мне кажется, у каждой женщины есть свой, совершенно неповторимый стиль поведения, когда она влюбляется. Кто-то активизируется, позволяет эндорфинам и адреналину полностью захватить контроль над разумом и телом, кто-то, наоборот, рассчитывает каждый свой шаг, каждый разговор продумывает до мелочей. Влюбленная, моя жена всегда становилась спокойной, кроткой, старалась всячески подчеркнуть свою тихую нежную женственность. Она покупала себе новое белье, не вызывающе-сексуальное, которым она обычно любила шокировать меня, нет, влюбленная Марина предпочитала что-то спокойное, нежное и розовое. И она показывала его мне, обязательно. Как бы делая вид, что оно для меня и куплено. Это первый сигнал. Потом начинались нескончаемые встречи с подругами, дополнительные тренировки в фитнес-клубе, сокращались дедлайны на работе. Порой жена даже ночевала в офисе.

Вообще, я был даже рад Марининой бурной личной жизни, потому что со всеми этими радостями, переживаниями и конспирацией она совсем не обращала внимания на меня. Ей просто некогда было ревновать и интересоваться, где это я задержался после работы; она не злилась, если я выбирался с друзьями на рыбалку, и приезжал с бодуна и без рыбы. Короче говоря, Маринины романы меня всегда радовали, и я надеялся только на то, что у жены хватит ума не пытаться уходить от меня и не превращать свои интрижки во что-то серьезное. Может показаться, что мне плевать на жену, но это не так: я люблю Марину. Как друга, как надежного партнера, как мать моего сына.

Сашка сидел перед телевизором и увлеченно смотрел раскрашенную «Золушку». Даже не думал, что советский фильм мог так заинтересовать, затянуть моего сына, рожденного в век цифровых технологий, плазменных экранов и звука «Долби серраунд».
- Мой сын ВЛЮБИЛСЯ! – громко крикнул с экрана Король. Я улыбнулся. Вспомнил кино еще черно-белым. Вспомнил, что оно мне тоже нравилось.
- Влюбился, - повторил Сашка, а потом позвал меня. – Пааап? А ты помнишь, как ты впервые влюбился?
- Ну, конечно, - я оторвал взгляд от монитора, где играл в он-лайн стрелялку. – В школе было дело.
Сашка с не меньшим интересом смотрел теперь на меня широкими глазами, чуть приоткрыв рот.
- Это была мама? Ты в маму влюбился?
- Нет, Сашуль, - сказала Марина, заглядывая к нам, уже в пальто и меховой шапке. – Мы с папой только в институте познакомились. Ну, Лерик, я пошла.

Я снова уткнулся в игру, но сын не отставал.
- А как ее звали?
- Кого?
- Ну, девчонку, в которую ты в школе влюбился? – по голосу сына я понял, что мысль о том, что у меня до мамы была еще какая-то непонятная подозрительная девушка, ему очень не нравилась.
- Таня ее звали, - сказал я, не отрываясь от монитора. – Да я уже почти ничего не помню, неважно. Главное, что потом, в институте, я встретил твою маму. И теперь мы живем все вместе.
- Ааа... – успокоенно протянул Сашка и снова уставился на экран плазмы.

А я смотрел на монитор, где меня сейчас как раз убивали, и понимал, что ничего не могу сделать: воспоминания наполняли мою голову, клубились, как дым, окутывали меня плотной паутиной. Мне казалось, что комната растворилась, и я попал в прошлое. Одиннадцатый класс.

Одолеваемый мыслями, как будто пьяный, я пошел в кабинет, порылся в кейсе и нашел заныканную еще пару лет назад беломорину. Так, угостили однажды на каком-то корпоративе. Я, вообще-то, не балуюсь, но угостили же, как-то неудобно было отказываться, да и трава на редкость хорошая оказалась.

На балконе я сделал несколько затяжек и позволил себе полностью уйти в тот другой мир... В мир юности, звавшей меня из девяносто третьего.

Я сказал сыну, что почти ничего не помню о первой любви. Наврал, конечно. Я это всегда помню, буду помнить, даже если совсем умом поеду.

Ее звали Таня Калинина, и в нее были влюблены все парни нашего класса. Она сидела за соседней партой вместе с новеньким, Женькой Пастуховым. И я был просто счастлив, что их посадили вместе: можно было все уроки напролет таращиться на Женьку, не вызывая ни у кого подозрений. Я изо всех сил делал вид, что пялюсь на Таньку, на ее новую клевую кофточку и грудь третьего размера, а на самом деле разглядывал ее соседа.

Пастухов. Ух! На него я мог часами смотреть и никак не наглядеться. Как я очковал, что однажды он меня выкупит, заловит где-нибудь после школы и отметелит, как следует. А он крепкий парень был, кстати. Высокий, худощавый, но все равно крепкий. Меня -задохлика, отмутузить мог только так.

Он пришел к нам в конце десятого, с первого дня я на него и пялился, как зачарованный.
У Женьки были русые, даже с какой-то рыжиной, волосы до самых плеч, большие-пребольшие голубые глаза со светлыми-светлыми ресницами и веснушки на щеках. Не то, чтобы он был красивым, скорее, светился очень тепло, по-доброму. Как солнце.

Он был очень обаятельным. На гитаре играл, пел классно. Девчонки сразу его приметили. Начали активно приглашать на дни рождения, на танцы. Он на тусовки ходил, общался. Я даже пару раз был на чьем-то дне рождения вместе с ним. Больше парней не было, одни девочки. И это нас как-то сплотило, я даже смог перекинуться с Женькой парой слов. А потом, в одиннадцатом, случилось настоящее счастье: оказалось, что в нашей гуманитарной гимназии мы оба чувствовали себя немного лишними и мечтали поступить в Бауманский. Поэтому и начали ходить на факультативы по физике и математике, только мы двое из нашего класса. И даже умудрились занять два первых места на районной олимпиаде по физике: Женька – первое, я – второе.

Шла подготовка к городскому туру, и физичка кудахтала над нами, как наседка, на уроках отсаживала за последнюю парту, давала решать олимпиадные задачки. Я был счастлив, я был на небесах. Смотрел, как пряди Женькиных волос, выбившихся из хвоста, подметают учебник с условием задачи, и не решался убрать их. Вообще, это должно было быть просто: взять и смахнуть волосы, чтобы не мешали. Но разве можно их касаться?
Помню свой неровный шепот, прерываемый тяжелым дыханием:
- Жек... Жека...
- А? Чего? – он дернул головой, посмотрев на меня, и прядь соскользнула со страницы.
- Все уже, - шепчу я, глядя почему-то на его пухлые светло-розовые губы. – Волосы убирай получше.
- Извини, - он улыбается немного виновато. И немного озорно, как будто бы понимает, о чем я думаю.

Мы начали общаться. Не только на физике. Вместе на переменах сбегали курить в соседний дворик, вместе ходили домой из школы. Я жил на три остановки дальше от школы. Иногда мы шли до его остановки пешком, он сажал меня в автобус, махал рукой, затем сворачивал в парк и шел домой. А я всегда мечтал, что когда-нибудь Женька предложит мне зайти к нему, погонять в денди или что-нибудь посмотреть. Но он никогда не предлагал, а я не решался пригласить его к себе. Ведь это как-то неудобно, надо ехать еще три остановки, как-то спонтанно и по пути не получится. А у него могло бы. И я иногда злился на Женьку, что он меня не приглашал. Мне хотелось думать, что я – его друг и что-то значу для него. Позже я понял, что я много значил, и именно поэтому он стеснялся приглашать меня к себе. Женины родители зарабатывали намного меньше моих. Он простенько одевался, что, кстати, совсем его не портило, у него не было ни тетриса, ни плеера, и я предполагал, что, наверное, и денди-то у него не было.

Что он значил для меня, я тогда еще не представлял. Вернее, старался об этом не думать. Не спрашивать себя, почему я так восхищался им, почему готов был часами напролет проводить время в его компании, почему перестал прогуливать школу, лишь бы видеть Женьку каждый день, не терять ни минуты, которую я мог бы провести в его обществе. Я не хотел задавать себе эти вопросы, потому что очень боялся найти на них ответ. Я ничего не хотел знать о себе и о природе своего увлечения Пастуховым.

Случилось это в феврале; накануне городской олимпиады, физичка всучила нам с Женькой книжку с задачами повышенной сложности. Новую, какую-то. В единственном экземпляре. Я хотел переписать несколько условий и оставить книжку Женьке, но он сказал, что это неэффективно.
- Пошли ко мне, - предложил он вдруг. – Будем вместе готовиться. Потом что не успеешь - перепишешь себе и дома порешаешь.
У меня, как в той басне, «от радости в зобу дыханье сперло». Я не мог ни звука из себя выдавить. Только кивнул.

Мы шли от остановки, треща сапогами по снегу, и я все представлял себе, как попаду в его комнату, посмотрю, как Женька живет. Мне почему-то казалось, что его квартира должна быть такой же светлой, солнечной, как и он сам.
- Жек, а дома будет кто? – я даже не знаю, зачем спросил. Просто само вырвалось, и все тут.
Пастухов повернулся ко мне и внимательно так посмотрел. Внимательно и с улыбкой. Лицо его раскраснелось от холода, с губ срывались облачка пара.
- Да нет, - сказал он, вдыхая колкий морозный воздух и немного вздрагивая. - Мать до семи на работе, батя вообще у меня поздно приходит. Нормально щас... Чаю с пирогом попьем... По видаку чего-нибудь посмотрим.
- А учиться? – спросил я с удивлением.
- А ты хочешь? – он повернулся ко мне, широко улыбаясь. – Я лично, пока горячего чайку не хлебну, вообще ничего не соображаю. Пошли.

Советская-пресоветская квартира. Обои, линолеум, чеканки на стенах, лакированная темная мебель – у меня дома всего этого уже не было: родители недавно сделали евро-ремонт. А у Женьки в комнате на стене висел узорчатый ковер. А еще на окне цветы вились по прутикам. И солнце просвечивало сквозь листья. Я засмотрелся на этот солнечно-изумрудный оттенок листьев, так что не сдвинулся с места до тех пор, пока Женька не позвал меня на кухню пить чай.

Мы ели пирог с капустой и запивали его горячим чаем. Больше есть было нечего, но Женька сказал, что я обязательно поужинаю у них сегодня, когда мать придет. Прямо таким приказным тоном распорядился. Я только кивнул, откусывая здоровенный кусок пирога и прихлебывая обжигающий чай.

Комната Пастухова казалась маленькой из-за второй кровати, на которой спал Артемка, Женькин младший братишка.
- А где мелкий? – спросил я, садясь на его кровать, застеленную цветастым покрывалом.
- В садике, где еще? – пожал плечами Женька, прибиравшийся на учебном столе.
Я в это время разглядывал комнату. У стола был шкаф с полками. Книги, книги, книги... Женька читал много, это точно. На полках пониже – детские книги, сказки. Еще кассеты с мультфильмами. На тумбочке напротив Жекиной кровати стоял старенький советский телевизор, с самостоятельно приделанным видеовыходом и маленький видеоплеер фирмы «Акай». Такой же, как у меня.

На верхней полке шкафа валялась куча всякого хлама: брелки, фонарики, батарейки, колода карт, складной ножичек, скрепки россыпью. Очень странно выделялась из этого хлама скульптура из спичечных коробков на картонной подставке.
- Это робот, - сказал Женька, заметив, что я с недоумением смотрю на странное сооружение. – Мы с мелким клеили.
- Круто, - сказал я, все еще пребывая в состоянии восторга и радости от того, что наконец попал в Женькино святая святых – его комнату. Здесь он каждый день просыпается, встает, смотрит в окно сквозь зелень на подоконнике. Наверное, по вечерам читает Артему книжки или смотрит с ним мультики. А потом, когда мелкий засыпает, допоздна учит уроки.
- Валер, Валь... Ты чего? – Женин голос звучал тихо. Как-то по-новому. Я никогда его таким не слышал.
- Да, чего-то я торможу, - рассмеялся я, а самому стало даже как-то неудобно.
- Ммм... – протянул Женька задумчиво.
- Ну, что? Тащи задачник-то, - произнес я нарочито бодренько, а Пастухов посмотрел на меня так внимательно, пристально-пристально, и сказал:
- Валер, хочешь, я тебе... – он запнулся и перешел на шепот, - покажу кое-что.
- Что?
- Очень клевое.
- Давай, - прошептал я, затаив дыхание. Он улыбнулся одними губами, а взгляд его остался серьезным и строгим.
- Только никому, Валя, ты понял? Ни одной живой душе.
- Никогда, Жек, ты чего? Не веришь что ли?

Пастухов не ответил. Он порылся на верхней полке, в самой глубине, и достал оттуда небольшую коробочку из-под калькулятора. Внутри лежала самокрутка, которую Женька держал аккуратно и бережно. Я не знал тогда, что это такое, и смотрел на Пастухова, не отрываясь. Он достал из кармана зажигалку, потом взял тетрадный лист бумаги и сложил его пополам, чтобы образовался перегиб.
- Держи вот так, - Женька приставил листок к носу так, чтобы бумажный желоб касался одной ноздри. Я, ничего не спрашивая, взял лист и поместил его у лица так, как он показал.
Пастухов опустился на колени у кровати.
- Опусти чуть-чуть, - сказал он, дергая лист чуть вниз. – Закрой другую ноздрю.
Он не стал говорить, что делать дальше, просто подкурил папиросу, набрал в рот дыма и стал аккуратно пускать его по бумажке прямо мне в нос. Я догадался, что нужно вдыхать. Это было странно, необычно, я никогда раньше не курил таким образом. У табака был глубокий, насыщенный какой-то травянистый запах. Совсем не противный. И я подумал, что это очень хороший табак, а не то говно, которое мы курим каждый день за школой.
У меня по спине забегали мурашки, когда я представил, как странно мы выглядим со стороны: Я сижу на кровати, Пастухов – на коленях передо мной. И я вдыхаю его... втягиваю ноздрей воздух из его легких. Изо всех сил. Пока не начинаю кашлять. Дым пробирается по носоглотке, щиплет горло. Женька смеется и убирает бумажку.
- Давай теперь ты – мне, - тихо говорит он, и у меня кружится голова от восторга. Как откровенно звучат эти слова. «Ты – мне». И вроде бы все понятно, но я почему-то не понимаю.
- Что «я – тебе», Женечка? – спрашиваю, пытаясь сглотнуть слюну. А во рту внезапно пересохло, и так хочется пить.
Пастухов снова смеется.
- Что-что! Задуй, - говорит мне и сам садится на кровать и легонько давит мне на плечи, чтобы я спускался.

Я встал на колени, и Женька аккуратно передал мне сигарету.
- Просто в рот набери и медленно выдыхай, - распорядился он, подставляя листок к ноздре. Он смотрел на меня сверху-вниз, когда я выдувал дым ему в нос. Втягивая, Пастухов прикрывал глаза, ресницы его подрагивали, и я невольно залюбовался им и вместо того, чтобы набрать дыма в рот, в следующий раз сделал обычную затяжку. Дым обжег горло, и, мне показалось, что легкие мои заполнились кипящей лавой. Я резко выдохнул и закашлялся. А Женька рассмеялся только, взял двумя пальцами сигарету и затянулся сам.

Мы лежали на Артемкиной кровати, соприкасаясь головами, и рассматривали потолок. Обычный, беленый потолок, ничего в нем не было особенного. Но мне казалось, что не было там никакого потолка, вместо него был огромный киноэкран, который показывал нас. Словно кто-то снимал про нас кино. Мне это показалось настолько реальным, что я настороженно спросил:
- Жек, а дома точно никого нет?
- Сто пудов, - отозвался Пастухов. – Я ж не самоубийца – при предках курить.
- Жень... а что это такое мы покурили-то?
- А ты не понял еще? – он повернулся ко мне, его огромные голубые глаза были совсем рядом, так что даже создавался оптический эффект, будто у него три, а не два глаза.
- Неа, - сказал я, не отрываясь, глядя во все три его глаза.
- Мариванна это, - шепотом сказал Женька.
- Чего? – не понял я.
- Ну, блин, травка.
- В натуре? - мне почему-то было очень весело.- А где ты ее взял?
- Дед покуривает, - улыбнулся Пастухов. – Ну, я у него понемножку отсыпаю иногда.
Я ужасно удивился: ни за что бы не смог представить себе, что мой дедушка курит травку. Или родители... Ну, как такое возможно? Нет, я был хорошим мальчиком и даже подумать о таком не мог.
- Да не загоняйся, - сказал Женька, заметив волнение на моем лице. – Ничего такого в ней нет. Все нормально, Валь, расслабься.
И он положил мне на грудь руку. Я вдохнул так резко, словно это была не рука, а электрошок. Женька почти никогда не касался меня, и я не представлял, что испытаю такие чувства лишь от его ладони у меня на груди. Он не убрал ее, когда я вздрогнул, а погладил меня чуть-чуть. А потом подвинулся поближе и прошептал на ухо:
- У меня еще кое-что есть. Давай... пока никто не пришел...
С этими словами он вскочил с кровати и принялся копаться в одежном шкафу. Там, как оказалось, была припрятана кассета с порнографией. Я не был особенно опытен по части порно, смотрел его у одноклассника на тусовке, пару лет назад. Но с тех пор, как я начал дружить с Женькой, я стал меньше общаться с другими парнями, и порно ушло из моей жизни, не успев даже, как следует, в нее войти.

- Сейчас, музон поставлю, - сказал Пастухов. – Чтобы охов-ахов не слышно было.
Он включил на фоне Битлов, потом засунул кассету в видик и убрал звук почти на минимум. Мы сели на кровать, прислонившись к стенке спиной. Я смотрел на Женьку: веснушки белели на его раскрасневшемся лице, он распустил волосы, и они красиво рассыпались по плечам. Пастухов чуть приоткрыл рот, и слышно было, как он напряженно дышит.

На экране творилось что-то настолько невероятное, что я моментально почувствовал стояк. Два здоровенных, накачанных парня одновременно трахали одну женщину. Один лежал, другой стоял на коленях, а она насаживалась на два здоровенных члена одновременно, блаженно ахая, постанывая и потирая соски на здоровенных грудях. Мы с Женькой смотрели, как загипнотизированные. И почему-то мне показалось, что он впечатлен тем же, что и я... А мне откровенно было плевать на бабу с огромными сиськами. Я думал только о том, что эти двое мужчин должны сейчас чувствовать члены друг друга... Как он вместе двигаются в унисон в этой тесноте. Они словно делают это не с женщиной, а друг с другом. По моему мнению, женщина там была абсолютно лишней.
Я снова отвлекся и посмотрел на Женьку. И не смог оторваться. Слушал негромкие глухие стоны из телевизора и представлял себя и его на месте этих двоих. Представил себе, что мы соприкасаемся там... своими концами. Женька вдруг дернулся и посмотрел на меня. Нервно облизал пересохшие губы.
- Валер... – он придвинулся чуть ближе. Я посмотрел на его джинсы и сразу понял, что его мучит та же проблема: они слишком тесные. Слишком.
- Женька, - шепнул я, почти без голоса, одними губами.
Что нас объединило в тот момент, я так и не понял. Так и не осознал до конца, что толкнуло его ко мне, потому что через секунду он уже лежал сверху, а его волосы щекотали мне лицо.
- Валерка, ты только не обижайся на меня сейчас, - он произнес это так трогательно, так забавно, что я не смог сдержаться и заржал в голос. А через секунду весь похолодел, чувствуя, как он прижался губами к моим губам. И не просто прижался, он раскрыл их, протиснулся внутрь языком и затянул меня в горячий омут первого поцелуя. Я никогда, никогда еще ни с кем не целовался. Я даже не представлял себе, как это будет, не фантазировал особенно на эту тему. Потому что боялся признаться себе, что мечтаю вовсе не о девчоночьих губах, а о пухлых, обветренных Женькиных.

Я не знал, где Пастухов научился целоваться, я так и не спросил его потом. Я просто помню, как он целовал меня, а у меня душа уходила в пятки. И оставалось только держаться за него – вот я и впился ему в плечи, крепко-крепко, так, словно никогда уже не отпущу.
- Валерка, - он оторвался от меня на секунду. – Я должен знать.
- Что? – выдохнул я, дрожа всем телом.
- Ты мне... морду бить не будешь? – Он смотрел пристально, глубоко. Широко-широко раскрывая свои глаза. Два бездонных голубых океана. Я погружался в них и даже не знал, что ответить. Тогда он, кажется, поцеловал меня в шею, чуть ниже уха. Я помню, как бешено застучало сердце, как я застонал. Помню, словно из кино, как будто смотрел на себя со стороны.
- Женька. Женька. Женечка! – простонал я, и Пастухов понял, что я не собираюсь бить ему морду.

Я до сих пор иногда думаю, что все это сон, что никогда ничего этого не было. И, может быть, я никогда не был у Пастухова дома, никогда не накуривался с ним и не целовался. Нет... Приятнее думать, что это было. Было в реальности, а не только в моих мечтах.

Мы совсем уже забыли про видик, Женька после того, как я простонал его имя, совсем разошелся. Он целовал меня в шею, расстегнул рубашку, скользя губами вниз, к плечам. А я... я просто забыл как дышать. Лежал на кровати и беспомощно глотал ртом воздух. Наверное, что-то все же попадало в мои несчастные легкие, потому что я выжил тогда в этой комнате, где воздух раскалился до красна, до состояния горячей плазмы. И мы дышали этой плазмой, и целовались, и размазывали ее друг по другу, обнимаясь и прижимаясь телами.

Женька первый решился расстегнуть мне брюки. Я сдавленно охнул, когда он сжал мой член своей горячей рукой и сделал несколько движений вверх-вниз.
- Женя, Женечка, что же мы такое делаем? – спросил я, и вопрос мой потонул в поцелуе. Пастухов не стал даже пытаться отвечать на него. Я знал: он в таком же шоке, как и я, и просто старается не думать об этом.

Не думать, не думать...

Я уже держал Женькин ствол в руке. Удивительно странное ощущение: вроде бы все такое же, как и у тебя, но, нет, что-то другое в нем было, незнакомое. Член у Пастухова был чуть потолще и подлиннее моего, и мне это так нравилось. Я гладил его, потирал головку и никак не мог смириться с желанием попробовать его на вкус, обхватить головку губами, причмокнуть слегка.
- Жень, можно?
Из горла Пастухова вырвался глухой стон, даже какой-то рык. Я понял, что ему приятно и продолжил свое занятие. Мне не было противно, я наслаждался Женькиным вкусом у себя во рту, облизывал и сосал его, как самую вкусную конфету.
В конце концов, он сам не выдержал и лег так, чтобы доставать до моего члена. Мы лежали, как будто эти рыбки с картинки «инь-янь» и сосали друг другу. Я делал это увлеченно и с наслаждением, и очень хотел, чтобы он кончил. Мне было ужасно любопытно узнать, какой у него вкус, я был уверен, что это совсем не противно.
Но когда Женька принялся массировать пальцами мою дырку, чуть привставляя их, я не выдержал и кончил прямо ему в рот. Женька замер от неожиданности, не зная, что делать, а потом я услышал глоток, и сразу же после почувствовал вязкий соленый вкус у себя во рту. Я понял, что тоже должен проглотить.

Мы лежали без штанов на кровати, держась за руки. Лица блестели, перемазанные спермой. Женька облизнул губы и посмотрел на меня. Глаза его светились от восторга.

Вдруг он посерьезнел. Словно вспомнил о чем-то. Встал, деловито прошелся по комнате, выключил видик и убрал кассету. Я наблюдал за тем, как он, сверкая голой задницей, натягивал домашние трико. И мне было так хорошо, так здорово, что я думал проваляться так целую вечность.
- Валер, вставай, - скомандовал Женька. – Надо пойти умыться, зубы почистить. И тут проветрить.
- А что такое? – я был такой расслабленный, так не хотелось вставать, куда-то тащиться...
- Мать скоро придет, вот что. Давай-давай, подымайся!
Он протянул мне руку и резко поднял с кровати, так что я угодил прямо в его объятия.
- Поцелуй меня еще, - простонал я, сам себе удивляясь: зачем я это сказал?
Женька рассмеялся.
- Пошли в ванную, сказал он, протягивая мне джинсы.
Я натянул их прямо так, без трусов и поплелся за ним в ванную.
Женька стоял, по пояс раздетый, изо рта его торчала зубная щетка, и по губам стекала пена. Мне почему-то ужасно захотелось слизнуть эту капельку.
- Щетка нужна? – спросил Женька, сплевывая пасту.
- Не, я так, пальцем, - сказал я и взял тюбик.

В следующую секунду я очнулся в комнате Женьки с феном в руках. Я сушил его прекрасные шелковые волосы, а он, блаженно улыбаясь, разлегся у меня на коленях. Я смотрел на лицо друга и не мог оторвать взгляда. Хотелось ласкать его, целовать веки, щеки, нос, губы... Но фен намертво прирос к моей руке. Я должен был высушить эти волосы... должен был. И я сушил, перебирая их руками, чувствуя, как пряди скользят по коже нежным шелком.

«Женька... Женька...», - стучало у меня в голове.

- Как же я хочу целовать тебя, Женечка, - прошептал я еле-слышно, надеясь, что он не разберет моих слов в шуме фена. Но он услышал и прошептал в ответ:
- Я тоже, Валерка.
Он протянул руку и погладил меня по щеке. И я уронил фен прямо на пол. Прибор пофыркал и подозрительно затих.
- Сломался! – охнул я.
- Да пофиг! Починю потом, – Женька притянул меня к себе и начал целовать, жарко, жадно, с языком.

Я думал, что все повторится, и Женька, наверное, тоже, но вдруг мы оба похолодели, услышав, как открывается входная дверь. Из прихожей послышался громкий детский голос.
- Мать с мелким пришла, - прошептал Пастухов.
Я в одну секунду вскочил с кровати, Женька тоже поднялся. Поправил рубашку, волосы, и вышел в коридор.

Я пошел вслед за ним, поздоровался с Женькиной мамой и снова нырнул в комнату. Пока Женька помогал матери с продуктами, я сидел за столом и смотрел в раскрытую книгу, которую дала нам физичка. Я с ужасом осознал, что ни слова не понимаю в задаче... Ни одного слова. Все мысли мои занимал сейчас Пастухов и то, что мы с ним делали. Я не хотел даже пытаться как-то это обдумывать или анализировать.

Женька поставил рядом со мной табуретку, оперся о нее одним коленом и помассировал мне плечи. Потом наклонился и поцеловал в шею.
- Минут через сорок ужинать пойдем. Мама борщ варит.
Я кивнул.
Оставшееся до ужина время мы смотрели мультики с Артемкой. Мелкий был ужасно похож на Женьку: такой же светловолосый и голубоглазый, только без веснушек. Он сидел на своей кровати и внимательно смотрел мультфильм, а мы – на Женькиной, и только делали вид, что его смотрим. Незаметно от Артемки, мы с Пастуховым переплели пальцы, крепко сжав руки. И я мечтал о том, чтобы эти сорок минут никогда не прошли.

Мы ели борщ вприкуску с пирогом, и мне показалось, что ничего вкуснее я никогда в жизни не ел. Я даже удивился, неужели это тот же самый пирог, который мы ели с чаем, когда пришли из школы? Нет, этот пирог был совсем другим. Он таял во рту и, казалось, был специально предназначен для того, чтобы есть его с борщом. А борщ! Борщ был сущим нектаром. Моя мама такой варить не умела. Нет... Все дело в Женьке, и в том, что он ел борщ вместе со мной, заговорщицки улыбаясь и касаясь под столом своим коленом моего.

После ужина Пастухов пошел провожать меня до остановки. Мы так и не решили ни одной задачи. Но на завтрашнюю олимпиаду нам было плевать. Я понял, что Женька и не собирался к ней готовиться – он просто использовал повод, чтобы пригласить меня к себе. Как знать, может быть, он все спланировал заранее?
Мы стояли на остановке, ветер завывал, трепал щеки морозом, изо рта клубами валил пар. Моего автобуса все не было.
На остановке – ни души. Женька обнимал меня, прижимаясь к моему лбу своим.
- Хоть бы не было сто сорок шестых, - он выдохнул струю пара мне в лицо.
- Хочешь, чтобы я совсем замерз?
Женька громко расхохотался.
- Ты не замерзнешь! Я тебя греть буду! – а потом добавил серьезно: – Валерка, ты не представляешь, где я сегодня побывал.
- Где? – шепотом спросил я.
- На небесах... на небесах.
- А я там был?
- Конечно, был, - прошептал он. - Ты теперь всегда со мной будешь.
И он снова поцеловал меня. Но на этот раз легко и нежно. И слегка отступил назад: шел мой сто сорок шестой автобус. Я погрузился в транспорт бездумно, как будто был роботом. Я ни о чем не думал, ничего не хотел. Вот тогда, сидя в автобусе и провожая глазами Женькину фигуру на остановке, я и понял, наконец, отчетливо и ясно: я влюбился. И от этой мысли хотелось смеяться и плакать. А в голове крутились Женькины слова.

«Ты теперь всегда со мной будешь…»

Женька ошибался: в Бауманку я не поступил, пошел в МГУ на менеджмент. Мы с Пастуховым еще общались, будучи студентами, а потом у меня начались комплексы, я давил в себе «неправильные» чувства к мужчинам, встретил Марину, «влюбил» себя в нее. Потом как-то все быстро закрутилось, она забеременела, мы поженились, Сашка родился… А Женька получил грант на обучение в Англии и смотал туда. И мы как-то потерялись. И не нашлись до сих пор.

Я спрятал косяк и открыл окна на балконе. В лицо пахнуло свежим морозным воздухом. Как в тот вечер, на остановке. Я закрыл глаза и представил Женьку, каким запомнил его на четвертом курсе: он тогда стригся под каре, очень элегантно. Представил себе его свитер и клетчатый шарф. И аккуратные прямоугольные очки, которые он носил еще со второго курса. Я так ни разу и не сказал ему, как сильно любил его. А он, наверное, знал. Поэтому и уехал.

- Пап! Пойдем на санках кататься! – кричал Сашка из гостиной. Я проглотил комок в горле, закрыл окно и встряхнул головой.
- Бегом одеваться! – крикнул я, забегая в зал и подхватывая сына на руки. Сашка смотрел на меня своими зеленовато-карими глазами и лучезарно улыбался. И я ни о чем не жалел.

---

Першин

А можно я буду просто говорить, не задумываясь о смысле сказанного? Я хочу выговориться, надоело уже.

Только со стороны кажется, что это дружба. Нет, наши отношения никогда таковыми не были. Это был какой-то лично-выгодный симбиоз, когда каждый без слов понимал друг друга ввиду похожих целей и взглядов на жизнь. Это когда "Першин, сделай то, то и то" воспринималось не как просьба, а как нечто само собой разумеющееся, не подлежащее разжевыванию и объяснению.

И все равно я тебя как-то даже люблю непонятно и однобоко. Просто когда я это говорю, то хоть какой-то смысл вкладываю *) И к черту, что это совершенно не любовь и даже не привязанность, не забота, не нежность. Это просто эмоция Першина и от нее никуда не деться.

И мы с тобой оба приложим максимум усилий, чтобы не встретиться в будущем. Надеюсь, это последняя запись, в которой используется твое имя.

---

И вот наконец липкая, почти невесомая паутинка, окутавшая мое сознание исчезла. На ее место пришла температура 38,5. Нет, она не ушла, просто стянулась в клубок и засела где-то чуть выше затылка, иногда посылая импульсы боли: не забывай, дескать, о том кошмаре, что пережила утром и радуйся каждому моменту, когда ты в ясном сознании.

А тело все равно почти не слушается. Заболела я.

---

Оранжевый

Имеем: прекрасное настроение, новую рачку клея ПВА.

Потери: оранжевый скотч, мой тонер.

Выводы: продолжаем!

И такое бывает, да. Дело в том, что кое-кто совсем *умничка* нашел на девиантарте двух безумно милых парней, по жизни гей-гей. Маркус просто прекрасен, Даллас просто дополняет Марка. Оба молодые, счастливые и влюбленные. Таким образом, захотелось кое-кому *умничке* найти хоть немного похожих парней в Калининграде. Отсюда имеем:

на фото "напарница"

---

Сумасшествие

Приехали. Лизу понесло по парням. Ну-ну, и занесло-то в Канаду.



— Смотри-смотри, видишь парень симпатичный идет? Он со мной инфу писал!

— Ммм....

....

— ЛИЗА! Ты не поверишь, кто со мной в аудитории сидит!! ТОТ самый парень! Он прекрасен!!

— Ахахах, класс. А зна... *сзади проходит тот парень и что-то хомячит*

— ??

— Обернись!

— АААА!!!

— Мы просто обязаны с ним сфотографироваться!

— На что??

— На мой телефон. Правда он в другом конце школы. Бежим!

...

— *выныривая прямо перед носом парня* А можно с тобой сфотографироваться?

— *глаза на лоб* Зачем?

— Ну. ты очень похож на парня, который НАМ *притаскивая Иширу за руку* нравится из одного сериала.

— А что за сериал?

— ну испанский там. Физика и химия! *глазом не моргнув*

— Ммм... Ладно.

[качество фоток с телефона подвело, пусть висит эта *тот мальчик*]

А еще у меня появилась мечта. Я хочу встретиться и сделать одну-две фотографии с Далласом. Странно, что именно с ним, а не с Марком. Канада, жди меня!

[07.06.2010]

---

А конец все ближе и ближе.

И все равно я буду заходить туда, чтобы послушать фоновую! Она там красивая.

День теплый, летний, солнечный. Ветер слабый, прохладный. Фотоаппарат Polaroid, непрофессиональный. Настроение хорошее. Конец неумолимо приближается.

Все больше сижу на девиантарт.коме, фейсбуке, твиттере. Читаю книги н английском и разговариваю сама с собой на нем же. А лето уже началось, остался всего один экзамен. И потом я свободна, только сделать визу D и подтвердить аттестат, но это мелочи. Потом я буду с фотоаппаратом и Оленькой, и Яной, и, может быть, с Владой, и обязательно с Машей проживать это последнее лето. И у меня точно будут красивые фотографии, выложенные на девиантарте. Может быть я даже начну 365-проект. И я обязательно займусь конкретным самообразование, нельзя ведь быть настолько влюбленной в жизнь в свои 16.

[06.06.2010]