Моя жена обвинила меня в педофилии, потому что для
меня было важнее проверить задания всех моих учеников до завтра, чем ублажать
ее — дубовое бревно — в постели. Мне надоело делать это еще в наш медовый
месяц, когда она раздвигала ноги и ждала, пока я доведу ее до оргазма. А после
этого просто поворачивалась на бок и засыпала, чувствуя, как мой член упирается
ей в поясницу. И после двух лет нашей совместной жизни этот человек обвинил
меня в педофилии. Я прямо растаял, когда это услышал. Хорошо, дорогая, пусть
будет по-твоему. Если ты хочешь думать, что я не хочу засыпать с тобой, потому
что я хочу заснуть после жаркого секса на моем ученике, чью работу я и проверял в тот момент, когда ответил тебе
«не сейчас» на стоны более похожие на ор мартовских котов, чем на «сладкое
постанывание», о котором ты прочитала на форуме. Хотя, наверное, этого я и хочу
после стольких лет одностороннего секса с продуктом лесопромышленности.
— Спасибо за внимание. Вы все свободны.
Все ученики, радостно похватав сумки, начали медленным
ручейком утекать из класса. В конце, чуть отставая, плелся паренек среднего
роста с серо-зелеными глазами и темно-русыми волосами. Джо Стэнфорд:
второкурсник, GPA 9,3, не слишком популярный среди учеников по причине «излишне
большого количества серой массы в черепной коробке», всегда знает, что
сказать. Проходя мимо преподавателя, он
мимоходом бросил на того взгляд, полный молчаливой насмешки, которую мог
позволить без последствий себе только он. Но на этот раз парню не повезло:
— Джо, останься
на пару минут. Мне надо кое о чем с тобой поговорить.
Стэнфорд послушно затормозил у парты и сел на
стул, уставившись в окно. Когда все остальные ученики вышли из класса,
профессор Джеймс закрыл плотно двери, подошел к своему ученику и сел рядом с ним.
— Мне надо с тобой поговорить насчет твоей
последней работы.
— По которой у меня 97%? Ни одного заимствованного
бита, и вы прекрасно это знаете.
— Нет, про ту, которую я собирал сегодня. Я
просмотрел ее, и хотел бы сказать, что выбранная тобою тема не соответствует ни
одному заданному мною параметру.
— Хорошо. Я переделаю.
— Ну, то, что ты можешь это сделать, я знаю.
— В чем тогда вопрос?
— Мне понравилась заданная тобой тема для
исследования, и я не хотел бы, чтобы вся работа, что ты сделал, была зря.
— Спасибо за столь высокую оценку. Для меня будет
совершенно несложно написать новую работу, так что можете не беспокоиться. Она
будет не хуже этой.
— Я верю. Хорошо. До завтра.
— До свидания, профессор.
Вот чертов умник. Ну конечно, ты не можешь не
написать хорошо, и сам же об этом знаешь. Зато я могу понизить твой балл
настолько, что ты сам будешь настаивать на встрече в моем офисе. И не дай бог, ты этого не сделаешь сразу, а
начнешь искать пробелы в своих знаниях.
Чувствую, мне можно работать гребаным шутом с хрустальным шаром в шатре из
проеденного неизвестным видом моли бархата. Он ведь действительно переписал и
получил 98%. Маленький сукин сын. Похоже, что сука, которая его родила, была
своенравной и умной. Черт, как же я ей за это благодарен. Но что вот теперь с
ним делать?
***
Сегодня, когда я пришел домой, ты сидела за
обеденным столом и пила кофе. Тот самый горький черный, который я подарил тебе
на годовщину. Ты тогда решила, что для светской дамы просто необходимо иметь
дома в запасе хотя бы одну пачку настоящего бразильского кофе. Я доехал до
порта, в котором пришвартовался корабль, следующий прямо до Рио. Прямо к
годовщине мне доставили маленький сверток с темно коричневыми зернами. Правда,
через несколько недель твоя многомесячная увлеченность бытием светской львицей
сменилась йогой, и кофе был отложен в долгий ящик. Потому было очень странно
увидеть тебя с огромной чашкой настоящего свежемолотого черного кофе. Что-то
внутри яростно замигало красным и приказало бежать оттуда куда подальше,
несмотря на твою более чем ласковую улыбку. Инстинкт выживания не дал мне
раздеться, а точнее природная лень взяла верх, и в комнату я вошел в пальто и
ботинках. Меня встретил тяжелый взгляд
женщины, которая по документам еще была моей женой, хотя на самом деле мы были
всего лишь сожителями. У нас был личностно-выгодный симбиоз: она готовила еду,
а я за это трахал ее по несколько раз за ночь. Хотя в последнее время, мне
стало казаться, что еда это слишком малая плата за то, что несколько раз в
неделю мне приходиться вставать посреди ночи и идти в душ и вызывать в памяти все картинки из плейбоя,
которые я только мог вспомнить после «сношений». В последнее время она все чаще
стала использовать это слово, которое было такое же холодное и бесстрастное,
как и все те ночи, проведенные вместе последние полтора года.
— Джеймс, дорогой, я предлагаю обсудить одну
важную вещь. — Таким же голосом можно было позвать ассистента в Икее.
— Да, дорогая.
— Проходи, садись. Можешь не раздеваться.
Предлагаю тебе также собрать все свои вещи в тот самый коричневый в светло-бежевую
полоску чемодан, что ты подарил мне на День Ангела, и съехать отсюда сегодня
же.
Так я стал бездомным. От меня не требовалось
ответа, мне даже не надо было садиться за стол. Все, что должно было быть
сказано сегодня, уже прозвучало. Я, молча, прошел в спальню, вытащил коричневый
чемодан и небрежно запихал в него свои рубашки и брюки. Майки, трусы и носки я
недавно отнес в химчистку неподалеку, потому как стиральная машинка
сломалась.
Она безразлично смотрела мне в глаза, когда я
снимал ключ с колечка брелока, и даже не провожала взглядом в окне, когда я катил
чемодан по улице с жутким грохотом. Спорить готов, что ее красивые губы не
искривила даже ухмылка. И вряд ли она пролила кофе на стол, трясущимися
волнения пальцами обхватив кружку. Я готов поклясться, что на ее лице не
отразилось ни одной эмоции, а в голове уже проносились мысли о смене замков,
переклеивании обоев и перестановке мебели по ненавистному мне Фен-Шую.
Стоя посреди ночной улицы, я понял, что моя жизнь
не стоила ничего: мне не к кому было пойти, на карточке не было денег даже на
то, чтобы снять номер в отеле, а единственная вещь, полноценным хозяином
которой я являлся, был мой пятнадцатидюймовый ноутбук. А ведь я даже получил пару месяцев назад
степень магистра.